Неточные совпадения
— И очень просто быть
пророками в двуглавом вашем государстве. Вы не замечаете, что у вашего орла огромная мужицкая голова смотрит направо, а налево смотрит только маленькая голова революционеров? Ну, так когда вы свернете голову мужика налево, так вы
увидите, каким он сделает себя царем над вами!
— Поболталась я в Москве, в Питере.
Видела и слышала в одном купеческом доме новоявленного
пророка и водителя умов. Помнится, ты мне рассказывал о нем: Томилин, жирный, рыжий, весь в масляных пятнах, как блинник из обжорки. Слушали его поэты, адвокаты, барышни всех сортов, раздерганные умы, растрепанные души. Начитанный мужик и крепко обозлен: должно быть, честолюбие не удовлетворено.
Клим
видел, что обилие имен и книг, никому, кроме Дмитрия, не знакомых, смущает всех, что к рассказам Нехаевой о литературе относятся недоверчиво, несерьезно и это обижает девушку. Было немножко жалко ее. А Туробоев, враг
пророков, намеренно безжалостно пытался погасить ее восторги, говоря...
—
Пророками — и надолго! — будут двое: Леонид Андреев и Сологуб, а за ними пойдут и другие, вот
увидишь! Андреев — писатель, небывалый у нас по смелости, а что он грубоват — это не беда! От этого он только понятнее для всех. Ты, Клим Иванович, напрасно морщишься, — Андреев очень самобытен и силен. Разумеется, попроще Достоевского в мыслях, но, может быть, это потому, что он — цельнее. Читать его всегда очень любопытно, хотя заранее знаешь, что он скажет еще одно — нет! — Усмехаясь, она подмигнула...
Они — не
пророки и
видят лишь свои отвлеченные доктрины, а не грядущую жизнь.
Великий
пророк твой в видении и в иносказании говорит, что
видел всех участников первого воскресения и что было их из каждого колена по двенадцати тысяч.
И чего-чего только не наврет такой «странник» темным купчихам, чего только не всучит им для спасения души! Тут и щепочка от гроба Господня, и кусочек лестницы, которую праотец Иаков во сне
видел, и упавшая с неба чека от колесницы Ильи-пророка.
У тех был хоть внешний религиозный закон, из-за исполнения которого они могли не
видеть своих обязанностей по отношению своих близких, да и обязанности-то эти были тогда еще неясно указаны; в наше же время, во-первых, нет такого религиозного закона, который освобождал бы людей от их обязанностей к близким, всем без различия (я не считаю тех грубых и глупых людей, которые думают еще и теперь, что таинства или разрешение папы могут разрешать их грехи); напротив, тот евангельский закон, который в том или другом виде мы все исповедуем, прямо указывает на эти обязанности, и кроме того эти самые обязанности, которые тогда в туманных выражениях были высказаны только некоторыми
пророками, теперь уже так ясно высказаны, что стали такими труизмами, что их повторяют гимназисты и фельетонисты.
Видел ли он беззаветное ликование или осторожность, доходящую до трепета, он говорил: до поры до времени, и всегда оказывался
пророком.
— Ну, вот
видишь, боярин, — сказал знаменитый гражданин нижегородский, — я не
пророк, а предсказание мое сбылось. Сердце в нас вещун, Юрий Дмитрич! Прощаясь с тобою в Нижнем, я головой бы моей поручился, что
увижу тебя опять на поле ратном против общего врага нашего, и не в монашеской рясе, а с мечом в руках. Когда ты прибыл к нам в стан, то я напоминал тебе об этом, да ты что-то мне отвечал так чудно, боярин, что я вовсе не понял твоих речей.
Лыняев. Нет, очень умно. Я на каждом шагу
вижу людей, которые точно то же делают, что этот цыган. И уж сколько раз мне приходилось быть таким
пророком.
— Где социалист? Какой социалист? — спрашивал Карнаухов, появляясь в дверях. Заметив Ароматова, он, пошатываясь, подошел к нему и поцеловал в лысину. — Да ты как сюда попал, черт ты этакой?.. Ароматов… тебя ли я
вижу?! Господа, рекомендую! Это — Шекспир… Ей-богу!.. Ароматов, не обращай на них, дураков, внимания, ибо ни один
пророк не признается в своем отечестве… Блаженни чистии сердцем… Дай приложиться еще к твоей многоученейшей лысине!..
Но я
вижу себя при свете её там же, где стоял мой далёкий предок, непоколебимо веривший в то, что гром гремит по милости
пророка Илии.
— Он не знает, кто такой рэб Акива! О, амгаарец [Амгаарец — невежда.]! — сбалаганничал Фроим. Рэб Акива первый цадик из самого Львова… О, вай, вай! Какой это человек… Ученый! Святой!
Пророк… Мм-м… ц-цы, ц-цы, цир… А
видел ты: когда Ноев ковчег тронулся, он все-таки упал навзничь, как самый простой человек, и, пожалуй, набил себе шишку!..
— Оттого и прославили её книгой для ума трудной и опасной, что это книга народная, — тихо и упрямо доказывает он. — Вот
видите, опять являются
пророки правды народной, и хотя иначе, острее отточена она теперь, а всё та же древняя правда, самим народом одуманная.
Находя, что приближается в действительности для них решительная минута, которою определится навеки их судьба, мы все еще не хотим сказать себе: в настоящее время не способны они понять свое положение; не способны поступить благоразумно и вместе великодушно, — только их дети и внуки, воспитанные в других понятиях и привычках, будут уметь действовать как честные и благоразумные граждане, а сами они теперь не пригодны к роли, которая дается им; мы не хотим еще обратить на них слова
пророка: «Будут
видеть они и не
увидят, будут слышать и не услышат, потому что загрубел смысл в этих людях, и оглохли их уши, и закрыли они свои глаза, чтоб не
видеть», — нет, мы все еще хотим полагать их способными к пониманию совершающегося вокруг них и над ними, хотим думать, что они способны последовать мудрому увещанию голоса, желавшего спасти их, и потому мы хотим дать им указание, как им избавиться от бед, неизбежных для людей, не умеющих вовремя сообразить своего положения и воспользоваться выгодами, которые представляет мимолетный час.
— А у Ильи
пророка. Вон в полугоре-то церковь
видишь: золочена глава, — говорил Сергей Андреич, указывая рукой на старинную одноглавую церковь. — Поднимись в гору-то, спроси дом Колышкина — всякий укажет. На правой стороне, каменный двухэтажный… На углу.
— Но зато у него были дочери, прекрасные, как гурии из садов
Пророка. Ребенком я
видел их и запомнил…
Излагая учение о «светилах» и «Hayoth'ax», Зогар говорит, что над видимыми hayoth'ами («животными» в видении
пророка Иезекииля) находятся невидимые, а «над ними высший свод, выше которого никто уже не может
видеть, потому что здесь все выше понимания.
Но они уж очень заручились и зазнались: Бодростина из Парижа в Петербург святою приехала: Даниила
пророка вызывает к себе; муж ее чуть в Сибирь не угодил, и в этой святой да в Горданове своих спасителей
видит, а Горданов…
Конечно, буду записывать все, что
увижу и услышу, — но не в коленопреклоненной позе, не иконописуя
пророка или гения, а смотря свободными глазами, не боясь отмечать ни темных, ни смешных сторон.
По-видимому, он был счастлив, и мне никогда не приходилось
видеть у здоровых людей такого вдохновенного лица — лица
пророка или великого поэта.
— Мало ль отчего?.. И Палецкий воет, и Пальма воет, и сны такие
вижу… Сказано в Писании: «старцы в сониях
видят». У
пророка Иоиля сказано то! А мне седьмой десяток, стало быть, я старец… Старец ведь я, старец?..